Известный борец Загалав Абдулбеков, как хранитель высокого звания «дагестанец»
Ахмеднаби Ахмеднабиев
В родном краю есть такие личности, которые действительно составляют гордость нации. Они — наглядный пример нынешним и будущим поколениям того, как надо жить, чтобы оставить свой неповторимый след в истории Дагестана. Уникальность этих людей и в том, что, несмотря на все тяготы и искушения современной жизни, они сумели сохранить свое горское «Я».
Они — последние могикане нашей жизни, с каждым днем их становится все меньше и меньше, притом их уход — не просто смерть одного человека, горе родных и близких, а потеря целого мира, где слово «дагестанец» означало что-то духовное, заоблачно высокое, гуманное и патриотичное. К таким людям относится и нынешний собеседник «НД», известный борец вольного стиля, чемпион XX Олимпийских игр, двукратный чемпион мира, обладатель многих других спортивных и прочих регалий, общественный деятель Загалав Абдулбеков.
Политика и спорт
— В силу ряда причин чуть ли не весь властный и политический олимп Дагестана сегодня представлен бывшими спортсменами. У тебя не было желания пойти по их стопам?
— Недавно встречали в аэропорту наших олимпийцев. Обнялись со всеми, разговариваю с дзюдоистом Тагиром Хайбулаевым, который привез из Лондона золото. Он выходец из Цумадинского района. Говорю ему: «Земляк, видишь, как тебя встречают: фанфары, президент, друзья, родственники, танцы, радость… Завтра праздник кончится, появятся бытовые проблемы и предложения, но в любом случае никогда не лезь в политику.
Полезли многие спортсмены, но лучше им от этого не стало: постоянные конфликты, подорванное здоровье, неуверенность в завтрашнем дне. При том под удар ставится вся родня, знакомые. Разве это хорошо?». Не знаю, понял меня Хайбулаев или нет, но я искренне высказал ему свои пожелания.
Я, например, спортсмен, борец, кроме проходов в ноги и того, что имеет отношение к стадиону «Динамо», ничего не понимал и не понимаю. И с каждым днем я убеждаюсь, что мне с моими принципами, моим поведением в политике, во власти делать нечего.
Я — упрямый и прямой человек, не люблю несправедливость, от кого бы она ни исходила. Наверное, это от деда Алимирзы, он чабаном был, никого не боялся, ведь даже советская власть не могла отнять у него овец. На заре перестройки ко мне пришли наши известные аварские политики, публичные люди, представители различных джамаатов. Предлагают стать лидером аварского народа, говорят: «Давай-давай, ты такой-сякой». Раз всем надо, соглашаюсь. Выхожу на разные трибуны, народ собрался, рублю правду-матку.
Говорю, что хищники собрались у дагестанской власти, разграбили государство, хуже удавов, говорю: тот хоть одну жертву скушает, полгода спит. У наших и сна нет, они ненасытные: все грабят и грабят. Народу нравится, он хлопает, компаньоны потирают руки. Тогда главой Дагестана был Магомедали Магомедов. К нему люди по-разному относятся, но, скажу тебе честно, это был выдающийся человек, второго такого политика еще поискать надо, он многое сделал для республики.
Магомедов умел со всеми ладить, вызывает он меня к себе, смеется и говорит: «Загалав, зачем тебе это надо, твои «соратники» после встреч с тобой сразу приходят ко мне, рассказывают, какой ты плохой. Они через тебя хотят сделать себе карьеру: мол, дадите служебный пост, доходное место, сразу Загалава успокоим.
Если тебе что-то надо, приходи, прямо говори мне, я тебе все устрою, потому что в тебе есть то, что никто у тебя никогда не отнимет: ты — первый олимпийский чемпион из Дагестана и Северного Кавказа, этим ты вошел в историю». Потом я уже узнал, что к нему с жалобой на меня ходили даже самые близкие мне люди, которые чуть ли не ежедневно сидели в моем кабинете, критиковали власть и Магомедова.
Я тогда дал себе слово, что «завязываю» с политикой. С той поры я предпочитаю не лезть в эти дебри, не давать чиновникам и любому человеку оценки. Ведь в мире нет совершенных людей, у кого-то больше шайтанов, у кого-то — ангелов. Надо просить Всевышнего, чтобы количество ангелов у всех увеличилось.
— В нашей власти что превалирует: шайтанское или ангельское?
— Так нельзя вопрос ставить. Не все от Махачкалы зависит, многие наши беды из Москвы. Когда Магомедсалам Магомедов стал президентом Дагестана, сидели мы в узком кругу, поздравляли его. Я пожелал ему, чтобы каждый день он провел справедливо, ведь, согласно мнению исламских ученых, один день справедливости, справедливого отношения к подчиненным приравнивается к 70 годам регулярной молитвы. Многие наши беды из-за незрелости ума, терпения нам не хватает, мудрости, веры в Аллаха.
Я всегда пример привожу из шариата относительно супружеской неверности, ведь даже нахождение в одной постели не является основанием для обвинения супруги, нужно, чтобы процесс видели четыре праведных мусульманина в полном здравии ума. А может быть, женщина находится под воздействием наркотиков, а может быть, ее напугали, избили, вариантов много.
А как мы ведем? Чуть что критикуем людей, за кинжал хватаемся, бросаемся обидными словами. Надо уметь уважать других людей, притом уважать не за спортивные регалии, служебные кресла, просто за то, что есть такие люди, со своими достоинствами, недостатками. В мире, кроме пророков, нет безгрешных людей, есть грехи у меня, у тебя, у всех.
Уникальный случай
— Загалав, ровно 40 лет назад в Мюнхене ты стал первым олимпийским чемпионом по вольной борьбе из Дагестана и Северного Кавказа. Честно говоря, я мало что понимаю в этом виде спорта, но я до сих пор помню, как земляки, любители спорта всего СССР обсуждали перипетии противостояния, когда в финале тебе надо было выиграть у турка Вехби Акдага только на «туше». Такого в истории олимпийского движения не было, но ты получил золотую медаль. Раскрой закулисье своего подвига.
— Какой там подвиг, ничего особенного я не сделал. Ты лучше пиши о молодых спортсменах. Моя жизнь и моя борьба, даже вообразить страшно, остались в прошлом тысячелетии. Но в Мюнхене, скажу откровенно, все могло завершиться не столь благополучно.
В пятом круге я встречался с болгарином Иваном Крыстеневым. Перебороть соперника для меня не составляло абсолютно никакого труда, но тут в процесс вмешалась высокая политика. «Болгария — союзник СССР, в случае ничьи с тобой Крыстенев попадет в число призеров Олимпиады, поэтому сделай все, чтобы исполнилась мечта наших друзей», — так меня проинструктировали чиновники из федерации вольной борьбы перед поединком.
Куда деваться, ты продукт этой эпохи и системы, пришлось подчиниться, играть в поддавки. В следующей схватке болгарин неожиданно выиграл у соперника, и так получилось, что в финале мне надо было победить турка на «туше». Даже балы мне не помогали, а Акдаг мог проиграть хоть со счетом 100:0. Представь: перед схваткой сам себе внушаю, что надо обязательно выиграть, то же самое твердят кругом, в такой обстановке, поверь мне, не все получается. Когда все время себе внушаешь, что «обязательно надо», даже мозг отказывается подчиняться.
А схватка-то финальная, где, по сути, все равны. Вышел на ковер. Борьба началась, злюсь ужасно, я тогда сильно рисковал, такое бывает раз в столетие, но турок попался на мою уловку. Когда я «раскрылся», Акдаг бросился в атаку. Поймал его на контрприеме, мы начали падать.
Уже в полете заметил, что летим за край ковра, а это равноценно моему поражению, в воздухе сумел развернуть противника и грохнулся вместе с ним в центр ковра. И все это происходит в тысячные доли секунды. Уложил я турка, сам не понимаю, что происходит, время для меня будто остановилось, судья свистит, кругом шум, гам, турок подо мной, я вцепился в него мертвой схваткой. Где-то в закоулках мозга мелькает мысль: «Надо держать турка, чтобы никто не мог дать мне 2-3 балла, чтобы ни у кого никаких сомнений в победе не было».
Я Акдага тогда чуть не задушил, меня тренеры, друзья за ноги от него оттаскивали. Только тогда, когда судья поднял мою руку, я сполна осознал, что стал победителем. И мне в этом помог исключительно Всевышний.
Он сделал так, что турок попал на мой победный прием.
— В бытность СССР спортсмены в подобных случаях вначале выражали благодарность коммунистической партии и руководству страны, потом следовали другие слова. Что это было: дань традиции или действительная симпатия к системе?
— Никакой симпатии к государству не было, просто была благодарность определенным людям за то, что помогали в решении сугубо бытовых проблем. Например, мне выделили первую квартиру с помощью председателя Верховного Совета Дагестана Шахрудина Шамхалова, председателя горсовета Махачкалы Магомеда Юсупова.
Конечно, я им благодарен. Но я тебе скажу, что в СССР было много хорошего, особенно в части подготовки спортсменов, когда все начиналось чуть ли не с детского сада. Спорт тогда действительно был массовым, что и приносило свои плоды. Недаром представители СССР занимали лидирующие позиции во многих видах спорта.
Доллары и туристы
— С Олимпиадой в Мюнхене связана и другая история. По ее окончании в Махачкале впервые в продаже появились футболки с рисунком, где ты зажимаешь в тиски своего соперника — японца Абе. Футболки шли нарасхват, в них щеголяли жители всего СССР. Ты какие-нибудь дивиденды от продажи имел?
— Ничего я не имел. В 1973 году в США я впервые увидел эти фотографии, их продавали за пять долларов на каждом углу. Подошел к одной продавщице, говорю, что на снимке я, она не верит. Ее переубедили наши сопровождающие, она мне тогда подарила две фотографии. Уже в Махачкале ко мне пришел знакомый грузин и попросил дать разрешение на выпуск футболки с этой фотографией, я и согласился.
— В бытность СССР многие завидовали известным спортсменам, партийным функционерам из-за того, что им разрешали посещение «загнивающего» западного мира. Видя на вас дефицитную и дорогую одежду, каждый представлял, что государство выделяет вам огромные командировочные суммы. А какова была реальность?
— Ничего нам государство не выделяло. 5 долларов в сутки на человека — вот и все командировочные деньги. Плюс 50 разрешенных к вывозу долларов. А спортсмены других стран брали с собой столько денег, сколько хотели. Приходилось выпутываться из ситуации разными способами. Везли за границу блоки сигарет и водку, там пытались их как-то реализовать. В начале 70-х на очередной товарищеской встрече СССР — США договорились с одним борцом из США, что мы даем им 3 тысячи рублей с возвратом уже на территории Америки 2 тысячами долларов. Своеобразный бартер. Он согласился, но в США начал вести себя не совсем чистоплотно, пришлось прижать к углу, только тогда нам вернули деньги. Зато приобрели мы тогда, что душа пожелала.
Расскажу тебе еще одну историю, которая, кстати, показывает дух земляков. В конце 80-х годов прошлого века в Италии, в небольшом курортном городке близ Палермо Чито-Дель-Map, проходил международный турнир по вольной борьбе.
Я тогда занимал должность государственного тренера сборной СССР по Дагестану. Команда СССР была сформирована исключительно из земляков, включил в состав делегации и группу болельщиков из бывших дагестанских борцов. Приехали в Италию. Тут устроители соревнований неожиданно заявили, что могут принять за свой счет только спортсменов, о группе поддержки и слышать не хотели.
Конечно, платить за пятизвездочный отель никто не мог, тем более что он располагался в элитной, по сути, закрытой зоне. Всех прибывших сюда тщательно проверяли. Туристы заранее при въезде платили за весь отдых в комплексе. Дальше, чтобы туристы ни заказывали в ресторанах, какие бы виды развлечений ни выбирали, — все бесплатно. На территории комплекса были роскошные магазины. Вот здесь богатые туристы оставляли свои деньги, приобретая дорогую одежду, сувениры или бриллианты.
Надо было как-то выходить из ситуации. Собрал всех: «Болельщики итальянцам не нужны. Выход один — всем стать борцами, выйти на ковер и бороться. Выиграете — молодцы, проиграете — ничего страшного, зато ни за что не надо платить, отдохнете от души». Естественно, возражений не последовало. Идем на взвешивание. Уже лысеющие, седеющие и перебравшие вес.
Шутим, веселимся. Соперники смотрят, удивляются. Чтобы равномерно распределить борцов по весовым категориям, пришлось даже кое-кому в карманы подкладывать дополнительный груз. Настало время выходить на ковер, смотрю от веселого настроения ветеранов не осталось и следа.
Все подтянулись, серьезно настроились на борьбу, хотя могли быстро проиграть свои схватки, чтобы спокойно наблюдать за соревнованиями и безмятежно наслаждаться благами элитного курорта. Наши люди не как все: если они выходят на ковер, то бьются до конца. Жажда победы, неуступчивость, азарт — в крови у дагестанцев, и в этом я лишний раз убедился в Италии.
Братья Руслан и Лукман Жабраиловы, сметая всех на своем пути, уверенно заняли первые места в своих весовых категориях. Близок был к победе и нынешний мэр Хасавюрта Сайгидпаша Умаханов. Он дошел до финала, где встретился с призером мирового первенства. В напряженной схватке Сайгидпаша уступил со счетом 3:4. Надо было видеть, как он расстроился! Успокаиваю его: «Ты чего так переживаешь, ты посмотри, с каким амбалом боролся.
Ты ему только до груди доставал. У тебя уже и подготовка не та, и форма не та, а ты до финала дошел! Радоваться надо». А в ответ слышу: «Загалав, о чем ты говоришь? Ведь только один балл проиграл! Ведь мог выиграть!». Из Италии тогда дружина привезла красивый кубок за общекомандное первое место. Пусть турнир был не самым сильным по составу участников, но такие победы запоминаются надолго, они дорогого стоят.
— За пределами СССР с выходцами из Дагестана встречался?
— Конечно. Где-то встречи устраивали сами эмигранты, где-то мне самому приходилось искать встречи с ними. В частности, летом 1973 года спортивная делегация СССР снова собралась в США. Ко мне приходит знакомый из Гунибского района, его Магомед звали, он на местном телевидении работал.
Сказал, что у них потерялся дядя — художник Мусаясул Халилбек, потом показал спичечный коробок из Болгарии с наклейкой, где было изображение горянок и надпись: «Мусаясул Халилбек. США». «Если найдешь дядю, отдай письмо и этот подарок — вязаные дагестанские чулки», — сказал Магомед. Согласился, утром вылетел в Москву.
Остановился в гостинице ЦСКА, вечером приходит администратор, говорит, что меня зовут. Вышел, а там высокий мужчина стоит. Представился сотрудником КГБ СССР, спрашивает: «Вам в Махачкале что-нибудь передавали?». Рассказал все как есть. Сотрудник сообщил, что им уже все известно и что такой художник действительно жил в США, он давно умер, а «письмо и подарок можете передать жене, если, конечно, ее найдете». Он также попросил закинуть еще какое-то письмо, чтобы никто не видел, сообщив вначале, что структура полностью доверяет мне.
Вылетел в США, выполнил просьбу кагэбэшника, но жену художника никак не могу найти. Время поджимало, поэтому я передал письмо и подарок нашему земляку, работнику посольства СССР Абдулхалику Гаджиеву. Потом мне стало известно, что он связался с женой Мусаясула Халилбека.
В Турции я интересовался судьбой своего земляка Ахмеднаби Магомаева. Это был замечательный человек, покинул Дагестан в 20-х годах прошлого века, он десятки тысяч пленных дагестанцев спас от смерти и голода во вторую мировую войну. Но ничего о нем я не узнал, лишь в перестроечные времена стало известно, что Магомаев жил в Чехии, Германии, похоронен в Мюнхене. Вот ирония судьбы: может быть, в том 1972 году я проезжал и мимо его могилы.
Стадион «Динамо» и вера
— Стадион «Динамо» находится в центре города, он слишком лакомый кусок, в том числе и в коммерческом плане. Неужели никто на него не покушается?
— Конечно, желающие находятся, но мне сегодня очень помогает руководство республики, сам Магомедсалам Магомедов. Недавно приходит ко мне знакомый. Говорит, что кое-кто из «новых» дагестанцев хочет приватизировать стадион, но он знает, что при мне ничего не получится, поэтому предлагает уйти с работы, за «сговорчивость» предлагал 100 тысяч евро.
«А что так мало?» — спрашиваю, знакомый говорит, что сумму могут поднять и до миллиона. «Я верен своему хозяйству, на «Динамо» знаю каждый угол, каждый шуруп, — объясняю знакомому. — Мне стадион как родной. Может, он кому-то и нужен, но они через тебя в первую очередь хотят показать, что меня тоже можно подкупить и унизить. Это одна сторона проблемы.
Теперь поговорим о другой. Представь, моя жена, дети родственники узнают, что у меня появились такие большие деньги. Начнется полный базар, все друг с другом перегрызутся, преступники захотят овладеть деньгами, мои головные боли еще больше усилятся. Ты знаешь, какая у меня сейчас спокойная жизнь: утром — зарядка, стакан кефира, на море поплаваю, пешком похожу, в кабинете посижу. Все хорошо, предсказуемо и перед Всевышним чисто. Так что порекомендуй своему покупателю, чтобы он меня в покое оставил».
— В нашем разговоре очень часто упоминается имя Всевышнего. Что для тебя значит религия?
— Я не пропускаю ни одну молитву с 1975 года. В жизни всякое бывает: где-то переругался, где-то перетрудился. Совершил омовение, стал на молитвенный коврик… Знаешь, так легко бывает после этого. Чем старше становишься, тем больше становишься философом, тем ближе хочется быть к Всевышнему. Поверь мне, каждый день показывает Его чудеса.
Пять лет назад у меня появились проблемы со здоровьем. Проконсультировался у всех российских светил медицины, никто ничего конкретного не говорит. Разозлился, поехал в Германию, там сделали контрастную компьютерную томографию, выявили опухоль головного мозга. Новость воспринял абсолютно спокойно, потому что понимал, что все в руках Аллаха.
Немецкие врачи сказали, что можно оперировать, можно и облучиться. Выбрал последний вариант, положили куда-то, жестко зафиксировали мою голову, подвели к ней какие-то трубы. Дали в руки сигнальную грушу: если плохо почувствую, надо было сжать ее. Процедура на 45 минут, включили аппарат, сразу дикая боль по всему телу, судороги в конечностях, тело дрожит, нахожусь в сознании, но какие-то страшные видения перед глазами: мертвецы из могил встают. Врачи с тревогой интересуются моим состоянием. Хотел было нажать на грушу, но терплю, говорю себе: «Какой же ты горец и дагестанец, если не можешь вытерпеть это?». А мне становится все хуже и хуже, в один момент совершенно непроизвольно начал одну за другой произносить шахады.
Ты не поверишь: после каждого слова мне становилось все легче и легче, в середине сеанса все ушло, я стал чувствовать себя абсолютно нормально. Врачи снова и снова уточняют: «Может прекратить?», потом они удивлялись, что процедура так легко прошла. А я им сказал, что мне от их лечения станет настолько лучше, насколько захочет Аллах. Мой тебе совет: никого не бойся, кроме Всевышнего, ни у кого ничего не проси, кроме Него.
В руках Аллаха все: захочет Он — все будет у тебя, по Его воле ты также можешь остаться у разбитого корыта, но и в этом есть бесконечная милость Всевышнего. Ведь главное для мусульманина не материальные и прочие блага этого бренного мира, а образ жизни, который поможет заслужить милость и награду Всевышнего в том вечном мире…