В разных публикациях его называли по-разному: Хаджио, письмоводитель, наперсник сына Шамиля, но более всего он представлялся как казначей имама в Калуге. Мюрид Хаджияв был родом из аула Карата, и в имамате его знали как верного человека имама. К тому же каратинец пользовался большой симпатией и любовью у сыновей Шамиля Гази Мухаммада и Мухаммада Шефи, которые были младше его по возрасту и относились к нему как к любимому старшему товарищу. Хаджияв был в числе последних защитников Гуниба в августе 1859 г. Он вызвался разделить с имамом и его ссылку в Калугу. Сразу после прекращения военных действий Шамиль с сыном Гази Мухаммадом под конвоем были отправлены в С.- Петербург для представления царю. Их сопровождали два каратинца — Хаджияв и Тауш Мухаммад. Ставрополь, Харьков, Москва, Петербург, Калуга. Все было для горцев в диковинку, и не всегда удавалось сдерживать восторг и удивление от увиденного. Это удавалось только имаму. Хаджияв был правой рукой Шамиля в домашних делах. Например, в дороге он следил за гардеробом имама, распоряжался деньгами, исполнял все его поручения. Вот какой маленький штрих аккуратности Хаджиява подметил пристав А. Руновский в петербургской гостинице, когда мюриды готовились к отъезду в Калугу: «Хаджио вынимал из чемодана чистое белье и раскладывал его на постели своего повелителя. Потом он развернул узкий и длинный, в несколько десятков аршин, кусок белой бязи, внимательно осмотрел его и сложил на одном из кресел, имея в виду заменить завтра этим куском ту материю, которая обвивала шапку Шамиля теперь. Кончив с бельем, Хаджио принялся за одежду и обувь Шамиля: рассмотрев в подробности черкеску, он нашел ее в полной исправности и повесил на ширмы, причем, заметив меня, он улыбнулся и сказал: «Якши!» «Бережливый и опрятный Хаджио», как назвал его Руновский, занимаясь делом, напевал все время «какую-то песню, по-видимому, духовного содержания».И еще один момент, подмеченный приставом, обращает на себя внимание. В Петербурге горцам были вручены подарки, среди которых были новенькие сапоги, каждому мюриду по паре. Подарки были приняты с благодарностью. И вот уже в Калуге, когда Хаджияв распаковывал чемоданы и выкладывал вещи, А.Руновский заметил, что «сапоги Хаджио положительно не годились, хотя он еще и не надевал их; теперь же, когда пришлось это сделать, его нога увязла в голенище и только с большим трудом была освобождена оттуда. — Да ты примерял ли сапоги, когда тебе покупали их? — спросил А.Руновский Хаджио. — Как же, примерял, — отвечал горец. — Что же, разве тогда они впору были? — Какое впору! Так же не налезали, как теперь. — Отчего же ты этого не сказал в то время? — Как можно сказать! Это нехорошо сказать, — А что, грех? — Нет, не грех, а стыдно: у нас нет такой закон». Из данного диалога следует, что с точки зрения горца подарок надо принимать с бла¬годарностью, даже если ты заметил, что он тебе не подходит. О самом же Шамиле Хаджияв говорил так (со слов А.Руновского): «Шамиля выбрал весь народ для того, чтоб он защищал нас… Шамиль — умный человек, очень умный человек, и еще — он очень добрый человек, такой добрый, что добрее его никого нет». «Милостынераздаватель Хаджио», — так назвал А.Руновский Хаджиява. В Калуге Шамиль часто раздавал милостыню (садака) нищим, а т.к. имам денег при себе никогда не имел и никогда не брал в руки, то практически эту функцию выполнял Хаджияв. Ежедневно после обеда казначей выходил гулять вокруг дома и останавливал людей, которые, по его соображению, должны были быть нищими, и давал им деньги. Шамиль был нередко приглашаем на всевозможные вечера, балы. Декольтированные дамы, пышная обстановка смущали имама, и поэтому он неохотно посещал такие мероприятия, а иногда просто вежливо отказывался, ссылаясь на болезнь. То же самое можно сказать и о Гази Мухаммаде, но Хаджияв и младший сын Шамиля Мухаммад Шефи были большими любителями таких встреч. Публицист Н.Захарьин так описывает один из таких вечеров: «С их отъездом (Шамиля и Гази Мухаммада. – Д.Х.М.) быстро изменился весь характер вечера: все оживилось, развернулось и стало непринужденно веселиться. Дамы тотчас же овладели горцами, из коих двое особенно привлекали на себя их благосклонное, внимание: первый был Магомет Шефи, младший сын Шамиля, имевший в то время всего 15 лет, он ростом был пониже брата и такой же здоровенный и крепкий юноша, но во всем остальном несхожий с братом, чрезвычайно красивый, с чисто женственным лицом, очень разговорчивый и веселый, он старательно учился говорить по-русски… Второй горец, полюбившийся калужским молодым дамам того времени, был любимый мюрид Шамиля по имени Хаджио-красавец собой, типичнейший представитель кавказского племени: белоснежное лицо, обрамленное изящной, черной небольшой бородой, черные блестящие глаза и длинные ресницы, строгий профиль, алый рот, жемчужные зубы, маленькая женская рука, средний рост и большая физическая сила, редкое оружие — шашка и кинжал, отделанные в золото с чернью, он имел страстное желание не только говорить по-русски, но и танцевать, у него были манеры, полные почти женственной грации, постоянная улыбка на лице и со всеми приветливость и любезность… Таков был мюрид Хаджио. За Шамилем в ссылку он отправился с Кавказа добровольно и был своему великому повелителю самым верным и преданным слугой, другом и в то же время казначеем». Вскоре Хаджияв довольно сносно говорил по-русски со своими новыми друзьями. Видя такие успехи своего казначея в калужском обществе, Шамиль, за обедом шутя, как-то заметил: «Кажется, наш Хаджияв не хочет ехать в Карату». После того, как вся семья Шамиля прибыла в Калугу и обосновалась там, Хаджияв вернулся на родину. В Дагестане он не остался без внимания.Царское правительство предложило ему в управление Ункратльское наибство в Бетлинском округе, которое он и принял. Звание наиба было почетным в то время и «соединялось, кроме того, с большой самостоятельностью и властью». На Кавказе это было нечто среднее между маленьким губернатором и крупной величины исправником. С самого начала своего управления наибством, честный и верный Хаджияв восстановил против себя ту худшую и беспокойную часть населения, которая занималась грабежами и разбоем. Наиб строго преследовал преступников, некоторые были сосланы в Сибирь. Родственники сосланных решили избавиться от Хаджиява и в то же время отомстить ему за ссылку своих ближних. Однажды по делам службы Хаджияв приехал в глухой аул и там же остался переночевать. Этим воспользовались заговорщики. Перед рассветом несколько горцев окружили саклю, где спал наиб, и постарались в нее проникнуть. Однако незаметно это сделать не удалось. Проснувшись, Хаджияв забаррикадировал дверь и окно, оставив лишь отверстия для ружья, и стал отстреливаться. Сопровождавший его конвой, ночевавший у дверей дома, разбежался, и наиб остался один. Несколько человек из числа нападавших было им убито и ранено, и это еще более ожесточило преступников. Наконец, Хаджияв расстрелял все имевшиеся у него патроны. Толпа отхлынула и решила поджечь саклю. Но едва только им это удалось, как Хаджияв, распахнув дверь, выскочил из сакли и с обнаженной шашкой в руках ринулся на нападавших. Несколько бандитов было изрублено, но под многочисленными ударами шашек и кинжалов пал и Хаджияв. Так окончил жизнь храбрец, бывший казначей имама Шамиля, один из тех, кто до конца был предан имаму.

Из книги: Доного Хаджи Мурад. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. М., 2005.