Будучи проездом через аул Карата, имам Шамиль услышал чистый, красивый голос, призывающий людей на молитву. Взволнованный, имам велел позвать к себе молодого горца. Им оказался Мухаммад, успевший в свои 17 лет выучить наизусть Коран. После знакомства Шамиль сказал парню, что с сегодняшнего дня он не просто Мухаммад, а Тауш Мухаммад, что значит «обладатель прекрасного голоса».
Судьба распорядилась так, что молодой каратинец находился в числе защитников Гуниба, последней цитадели Шамиля. После сдачи Гуниба Тауш Мухаммад вместе с односельчанином Хаджиявом и Абдул Керимом из Чиркея сопровождал Шамиля и его сына Гази Мухаммада в Санкт-Петербург. Ему удалось увидеть российские города, столицу России, множество интересных для него вещей.
Известный русский художник М.Микешин рисовал Тауш Мухаммада, и его портрет был опубликован затем в российской прессе. А в фотомастерской И.Александровского был сделан групповой портрет: Гази Мухаммад (сын Шамиля) сидит, а Хаджияв и Тауш стоят рядом. Одна из фотографий была подарена приставу Д.Н. Богуславскому, сопровождающему Шамиля по С.- Петербургу, на обороте которой все горцы расписались.
При выходе от фотографа А.Деньера, где горцев также фотографировали, большая толпа любопытных окружила Шамиля и его мюридов. С большим любопытством и восторгом люди рассматривали горцев и старались пожать им руки. Ценой невероятных усилий «объекты внимания» уселись в карету, после чего будущий пристав А.Руновский обратился к Тауш Мухаммаду:
— А что, Тауш, если б мне случилось быть у вас в плену да попасться бы в эдакую толпу твоих земляков, как думаешь, вышел бы я из нее живой?
— Не вышел бы, — лаконично отвечал мюрид.
— Ну, какой же закон для тебя лучше? — продолжал А.Руновский.
— Наш закон лучше, — со спокойной уверенностью отвечал Тауш.
Горцы прибыли в Калугу, и через некоторое время Гази Мухаммад, Тауш и Абдул Керим отправились обратно в Дагестан с тем, чтобы сопровождать семью Шамиля, оставшуюся в Темир-Хан-Шуре, на постоянное местожительство в Калугу.
В отношении военного министра генерал-адъютанта Сухозанета генерал-адъютанту князю Барятинскому, от 6 октября 1859 г., за № 5488 говорилось:
«… Вместе с Гази-Магомою дозволено ехать в Темир-Хан-Шуру двум мюридам, прибывшим с Шамилем с Кавказа: жителю Карата Мухаммад Таушу и жителю Чиркея из Салатавии Абдул Кериму.Оба изъявили желание воротиться на родину: Абдул Керим — теперь же, а Мухаммад Тауш — по возвращении с семейством Шамиля в Калугу, но последний просит по прибытии в Темир-Хан-Шуру отправиться на не¬сколько дней в горы, чтобы по¬видаться с семейством своим и чтобы собрать имущество Ша¬миля, т.е. платье его и семейства. и часть денег около 600 р. сер., которые были розданы на со¬хранение в разные руки, а день¬ги для спасения от хищников зарыты в землю.
… О таком высочайшем повелении и распоряжении военного Министерства имею честь сообщить B.C., обязываясь присовокупить, что разрешение просьбы Абдул Керима — остаться на родине и Мухаммад Тауша — отлучиться временно в горы будет зависеть от Вашего усмотрения, и потому им объявлено, чтобы разрешения на свои просьбы ожидали от вас в Темир-Хан-Шуре. … Вместе с этим я буду ожидать уведомления B.C. и о том, изволите ли признать возможным, дозволить возвратиться на родину как Мухаммад Таушу, когда он с семейством Шамиля прибудет в Калугу, так и оставшемуся при Шамиле мюриду, жителю Карата Хаджияву».
О том, как развернулись события далее, известно из следующего документа — отношения командующего войсками на Лезгинской Кордонной линии генерал-лейтенанта князя Л.И. Меликова начальнику Главного штаба Кавказской армии от 27 ноября 1859 г., за № 1843:
«… Из числа лиц, возвратившихся с Гази-Магомою, черкеевец Абдул Керим живет дома и ведет себя вполне одобрительно, а другой – Тауш Магома ездил в Карату на несколько дней, и, отменив желание сопровождать семейство Шамиля в Россию, принят полковником Лазаревым в конно-вооруженные нукеры. По некоторым неодобрительным отзывам о нем я поручил Лазареву иметь за ним особенный надзор…»
Непонятно, что за неодобрительные отзывы имел в виду Меликов (может быть, завистливые сплетни), но Тауш через некоторое время был повышен в должности, а затем стал наибом Каратинским. Бесстрашный, смелый в бою, Тауш Мухаммад был в то же время справедливым и милосердным, именно таким он остался в памяти односельчан.
Умер сподвижник имама в ауле Карата, где и был похоронен на сельском кладбище. Камень, украшенный тонким узором и надписями, поставил на могиле Тауша его сын Загалав.
Из книги: Доного Хаджи Мурад. Победит тот, кто владеет Кавказом. Миниатюры Кавказской войны 1817-1864. М., 2005.